Философия науки

В развитии человечества, после того как оно преодолело стадию вар­варства и дикости, существовало множество цивилизаций — конкрет­ных видов общества, каждое из которых имело свою самобытную ис­торию. Известный философ и историк А. Тойнби выделил и описал 21 цивилизацию. Все они могут быть разделены на два больших клас­са, соответственно типам цивилизационного развития, — на традици­онные и техногенную цивилизации.

Техногенная цивилизация является довольно поздним продуктом человеческой истории. Долгое время эта история протекала как вза­имодействие традиционных обществ. Лишь в XV—XVII столетиях в европейском регионе сформировался особый тип развития, связан­ный с появлением техногенных обществ, их последующей экспанси­ей на остальной мир и изменением под их влиянием традиционных обществ. Некоторые из этих традиционных обществ были просто-на­просто поглощены техногенной цивилизацией; пройдя через этапы модернизации, они превращались затем в типичные техногенные об­щества. Другие, испытав на себе прививки западной технологии и культуры, тем не менее сохраняли многие традиционные черты, пре­вратившись в своего рода гибридные образования.

Различия традиционной и техногенной цивилизаций носят ради­кальный характер.

Традиционные общества характеризуются замедленными темпами социальных изменений. Конечно, в них также возникают инновации как в сфере производства, так и в сфере регуляции социальных отно­шений, но прогресс идет очень медленно по сравнению со сроками жизни индивидов и даже поколений. В традиционных обществах мо­жет смениться несколько поколений людей, заставая одни и те же структуры общественной жизни, воспроизводя их и передавая следую­щему поколению. Виды деятельности, их средства и цели могут столе­тиями существовать в качестве устойчивых стереотипов. Соответ­ственно, в культуре этих обществ приоритет отдается традициям, образцам и нормам, аккумулирующим опыт предков, канонизирован­ным стилям мышления. Инновационная деятельность отнюдь не вос­принимается здесь как высшая ценность, напротив, она имеет ограни­чения и допустима лишь в рамках веками апробированных традиций. Древняя Индия и Древний Китай, Египет, государства мусульманско­го Востока эпохи Средневековья и т.д. — все это традиционные обще­ства. Этот тип социальной организации сохранился и до наших дней: многие государства «третьего мира» сохраняют черты традиционного общества, хотя их столкновение с современной западной (техноген­ной) цивилизацией рано или поздно приводит к радикальным транс­формациям традиционной культуры и образа жизни.

Что же касается техногенной цивилизации, которую часто обозна­чают расплывчатым понятием «западная цивилизация», имея в виду регион ее возникновения, то это особый тип социального развития и особый тип цивилизации, определяющие признаки которой в извест­ной степени противоположны характеристикам традиционных об­ществ. Когда техногенная цивилизация сформировалась в относи­тельно зрелом виде, то темп социальных изменений стал возрастать с огромной скоростью. Можно сказать, что экстенсивное развитие ис­тории здесь заменяется интенсивным; пространственное существование — временным. Резервы роста черпаются уже не за счет расшире­ния культурных зон, а за счет перестройки самих оснований прежних способов жизнедеятельности и формирования принципиально новых возможностей. Самое главное и действительно эпохальное, всемир­но-историческое изменение, связанное с переходом от традиционно­го общества к техногенной цивилизации, состоит в возникновении новой системы ценностей. Ценностью считается сама инновация, оригинальность, вообще новое. В известном смысле символом техно­генного общества может считаться Книга рекордов Гиннесса, в отли­чие, скажем, от семи чудес света. Книга Гиннесса наглядно свидетель­ствует, что каждый индивид может стать единственным в своем роде, достичь чего-то необычного, и она же как бы призывает к этому; семь чудес света, напротив, призваны были подчеркнуть завершенность мира и показать, что все грандиозное, действительно необычное уже свершилось.

Техногенная цивилизация началась задолго до компьютеров и да­же задолго до паровой машины. Ее преддверием можно назвать раз­витие античной культуры, прежде всего культуры полисной, которая подарила человечеству два великих открытия — демократию и теоре­тическую науку, образцом которой была евклидова геометрия. Эти два открытия — в сфере регуляции социальных связей и в способе познания мира — стали важными предпосылками для будущего, принципи­ально нового типа цивилизационного прогресса.

Второй и очень важной вехой стало европейское Средневековье с особым пониманием человека, созданного по образу и подобию Бога; с культом человекобога и культом любви человека к человекобогу, к Христу; с культом человеческого разума, способного понять и пости­гнуть тайну божественного творения, расшифровать те письмена, ко­торые Бог заложил в мир, когда он его создавал. Последнее обстоя­тельство необходимо отметить особо: целью познания как раз и считалась расшифровка промысла Божьего, плана божественного творения, реализованного в мире. Но это все — преддверие.

Впоследствии, в эпоху Ренессанса, происходит восстановление многих достижений античной традиции, но при этом ассимилируется и идея богоподобности человеческого разума. И вот с этого момента закладывается культурная матрица техногенной цивилизации, которая начинает свое собственное развитие в XVII в. Она проходит три ста­дии; сначала предындустриальную, потом индустриальную и, наконец, постиндустриальную. Важнейшей основой ее жизнедеятельности ста­новится, прежде всего, развитие техники, технологии, причем не толь­ко путем стихийно протекающих инноваций в сфере самого производства, но и за счет генерации все новых научных знаний и их внедрения в технико-технологические процессы. Так возникает тип развития, ос­нованный на ускоряющемся изменении природной среды, предметно­го мира, в котором живет человек. Изменение этого мира приводит к активным трансформациям социальных связей людей. В техногенной цивилизации научно-технический прогресс постоянно меняет спосо­бы общения, формы коммуникации людей, типы личности и образ жизни. В результате возникает отчетливо выраженная направленность прогресса с ориентацией на будущее. Для культуры техногенных об­ществ характерно представление о необратимом историческом време­ни, которое течет от прошлого через настоящее в будущее. Отметим для сравнения, что в большинстве традиционных культур доминиро­вали иные понимания: время чаще всего воспринималось как цикли­ческое, когда мир периодически возвращается к исходному состоя­нию. В традиционных культурах считалось, что «золотой век» уже пройден, он позади, в далеком прошлом. Герои прошлого создали об­разцы поступков и действий, которым следует подражать. В культуре техногенных обществ иная ориентация. В них идея социального про­гресса стимулирует ожидание перемен и движение к будущему, а буду­щее полагается как рост цивилизационных завоеваний, обеспечиваю­щих все более счастливое мироустройство.

Техногенная цивилизация существует чуть более 300 лет, но оказа­лась весьма динамичной, подвижной и очень агрессивной: она подав­ляет, подчиняет себе, переворачивает, буквально поглощает традици­онные общества и их культуры — это мы  видим повсеместно, и сегодня этот процесс идет по всему миру. Такое активное взаимодей­ствие техногенной цивилизации и традиционных обществ, как прави­ло, оказывается столкновением, которое приводит к гибели послед­них, уничтожению многих культурных традиций, по существу, к гибели этих культур как самобытных целостностей. Традиционные культуры не только оттесняются на периферию, но и радикально трансформируются при вступлении традиционных обществ на путь модернизации и техногенного развития. Чаше всего эти культуры со­храняются только фрагментарно, в качестве исторических рудимен­тов. Так произошло и происходит с традиционными культурами вос­точных стран, осуществивших индустриальное развитие; то же можно сказать и о народах Южной Америки, Африки, вставших на путь мо­дернизации, — везде культурная матрица техногенной цивилизации трансформирует традиционные культуры, преобразуя их смысложизненные установки, заменяя их новыми мировоззренческими доми­нантами.

Эти мировоззренческие доминанты складывались в культуре тех­ногенной цивилизации еще на предындустриальной стадии ее разви­тия, в эпоху Ренессанса, а затем и европейского Просвещения.

Они выражали кардинальные мировоззренческие смыслы: пони­мания человека, мира, целей и предназначения человеческой жизне­деятельности.

Человек понимался как активное существо, которое находится в деятельностном отношении к миру. Деятельность человека должна быть направлена вовне, на преобразование и переделку внешнего ми­ра, в первую очередь природы, которую человек должен подчинить себе. В свою очередь, внешний мир рассматривался как арена дея­тельности человека, как если бы мир и был предназначен для того, чтобы человек получал необходимые для себя блага, удовлетворял свои потребности. Конечно, это не означает, что в новоевропейской культурной традиции не возникают другие, в том числе и альтерна­тивные, мировоззренческие идеи.

Техногенная цивилизация в самом своем бытии определена как общество, постоянно изменяющее свои основания. Поэтому в ее культуре активно поддерживается и ценится постоянная генерация новых образцов, идей, концепций. Лишь некоторые из них могут реализовываться в сегодняшней действительности, а остальные пред­стают как возможные программы будущей жизнедеятельности, адре­сованные грядущим поколениям. В культуре техногенных обществ всегда можно обнаружить идеи и ценностные ориентации, альтерна­тивные доминирующим ценностям. Но в реальной жизнедеятельнос­ти общества они могут не играть определяющей роли, оставаясь как бы на периферии общественного сознания и не приводя в движение массы людей.

Идея преобразования мира и подчинения человеком природы бы­ла доминантой в культуре техногенной цивилизации на всех этапах ее истории, вплоть до нашего времени. Если угодно, эта идея была важ­нейшей составляющей того «генетического кода», который определял само существование и эволюцию техногенных обществ. Что же каса­ется традиционных обществ, то здесь деятельностное отношение к миру, которое выступает родовым признаком человека, понималось и оценивалось с принципиально иных позиций.

Нам долгое время казалась очевидной активистская мировоззрен­ческая установка. Однако ее трудно отыскать в традиционных культу­рах. Свойственный традиционным обществам консерватизм видов деятельности, медленные темпы их эволюции, господство регламен­тирующих традиций постоянно ограничивали проявление деятельностно-преобразующей активности человека. Поэтому сама эта актив­ность осмысливалась скорее не как направленная вовне, на измене­ние внешних предметов, а как ориентированная вовнутрь человека, на самосозерцание и самоконтроль, которые обеспечивают следова­ние традиции.

Принципу преобразующего деяния, сформулированному в евро­пейской культуре в эпоху Ренессанса и Просвещения, можно проти­вопоставить в качестве альтернативного образца принцип древнеки­тайской культуры «у-вэй», предполагающий невмешательство в протекание природного процесса и адаптацию индивида к сложив­шейся социальной среде. Этот принцип исключал стремление к ее целенаправленному преобразованию, требовал самоконтроля и са­модисциплины индивида, включающегося в ту или иную корпора­тивную структуру. Принцип «у-вэй» охватывал практически все глав­ные аспекты жизнедеятельности человека. В нем было выражено определенное осмысление специфики и ценностей земледельческого труда, в котором многое зависело от внешних, природных условий и который постоянно требовал приноравливаться к этим условиям.

Но принцип «у-вэй» был и особым способом включения индивида в сложившийся традиционный порядок общественных связей, ориен­тируя человека на такое вписывание в социальную среду, при котором свобода и самореализация личности достигаются в основном в сфере самоизменения, но не изменения сложившихся социальных структур. Ценности техногенной культуры задают принципиально иной век­тор человеческой активности. Преобразующая деятельность рассматривается здесь как главное предназначение человека. Деятельностно-активный идеал отношения человека к природе распространяется затем и на сферу социальных отношений, которые также начинают рассматриваться в качестве особых социальных объектов, которые может целенаправленно преобразовывать человек. С этим связан культ борьбы, революций как локомотивов истории. Стоит отметить что марксистская концепция классовой борьбы, социальных революций и диктатуры как способа решения социальных проблем возник в контексте ценностей техногенной культуры.

С пониманием деятельности и предназначения человека тесно связан второй важный аспект ценностных и мировоззренческих ориентаций, который характерен для культуры техногенного мира, — понимание природы как упорядоченного, закономерно устроенного поля, в котором разумное существо, познавшее законы природы, способно осуществить свою власть над внешними процессами и объектами,  ставить их под свой контроль. Надо только изобрести технолоп чтобы искусственно изменить природный процесс и поставить его на  службу человеку, и тогда укрощенная природа будет удовлетворять человеческие потребности во все расширяющихся масштабах.

Что же касается традиционных культур, то в них мы не встретим подобных представлений о природе. Природа понимается здесь как иной организм, в который органично встроен человек. Само понятие закона природы, отличного от законов, которые регулируют со­нную жизнь, было чуждо традиционным культурам. В свое время известный философ и науковед М.К. Петров предло­жил своеобразный мысленный эксперимент: как посмотрел бы чело­век, воспитанный в системе ценностей традиционной цивилизации, на идеалы новоевропейской культуры. Ссылаясь на работу С. Поуэла «Роль теоретической науки в европейской цивилизации», он приво­дил свидетельства миссионеров о реакции китайских мудрецов на описания европейской науки. «Мудрецы нашли саму идею науки аб­сурдной, поскольку, хотя повелителю Поднебесной и дано устанавли­вать законы и требовать их исполнения под угрозой наказания, ис­полнять законы и подчиняться им дано лишь тем. кто способен эти иконы «понять», а «дерево, вода и камни», о которых толкуют мисти­фикаторы-европейцы, очевидно этим свойством «понятливости» не обладают: им нельзя предписывать законы и от них нельзя требовать ах исполнения».

Характерный для техногенной цивилизации пафос покорения при­роды и преобразования мира порождал особое отношение к идеям государства силы и власти. В традиционных культурах они понимались, прежде всего, как непосредственная власть одного человека над другим. В патриархальных обществах и азиатских деспотиях власть и господство только распространялись на подданных государя, но и осуществлялись мужчиной, главой семьи над женой и детьми, которыми он владел еже, как царь или император — телами и душами своих подданных. B техногенном мире также можно обнаружить немало ситуаций, в которых господство осуществляется как сила непосредственного признания и власти одного человека над другим. Однако отношения иной зависимости перестают здесь доминировать и подчиняются социальным связям. Их сущность определена всеобщим обменом результатами деятельности, приобретающими форму товара. Власть и господство в этой системе отношений предполагают власти присвоение товаров (вещей, человеческих способностей, ин­дии как товарных ценностей, имеющих денежный эквивалент), результате в культуре техногенной цивилизации происходит сквозное смешение акцентов в понимании предметов господства силы и власти — от человека к произведенной им вещи. В свою очередь, эти новые смыслы легко соединяются с идеалом деятельностно-преобразуюшего предназначения человека.

Сама преобразующая деятельность расценивается как процесс, обес­печивающий власть человека над предметом, господство над внешними обстоятельствами, которые человек призван подчинить себе.

Человек должен из раба природных и общественных обстоятельств превратиться в их господина, и сам процесс этого превращения пони­мался как овладение силами природы и силами социального разви­тия. Характеристика цивилизационных достижений в терминах силы («производительные силы», «сила знания» и т.п.) выражала установку на обретение человеком все новых возможностей, позволяющих рас­ширять горизонт его преобразующей деятельности.

Изменяя путем приложения освоенных сил не только природную, но и социальную среду, человек реализует свое предназначение твор­ца, преобразователя мира.

Идеал творческой, суверенной, автономной личности занимает одно из приоритетных мест в системе ценностей техногенной циви­лизации. Мы, родившиеся и живущие в мире техногенной культуры, воспринимаем это как нечто само собой разумеющееся. Но человек традиционного общества не принял бы этих ценностей. В традицион­ном обществе личность реализуется только через принадлежность к какой-либо определенной корпорации, будучи элементом в строго определенной системе корпоративных связей. Если человек не вклю­чен в какую-нибудь корпорацию, он не личность.

В техногенной цивилизации возникает особый тип автономии личности: человек может менять свои корпоративные связи, он жест­ко к ним не привязан, может и способен очень гибко строить свои от­ношения с людьми, включаться в разные социальные общности, а ча­сто и в разные культурные традиции.

Как подчеркивал М.К. Петров, поскольку индивид, формирую­щийся в лоне новоевропейской культуры и социальности, жестко не связан с семейно-корпоративной традицией передачи профессио­нального и социального опыта, то это было бы воспринято человеком традиционного общества как признак явной ущербности европейца, которому с детства «прививают вздорную мысль о том, что он спосо­бен стать всем, и, когда европеец взрослеет, включается в специализи­рованную деятельность, он до конца жизни остается разочарованным человеком, носителем несбыточных и, естественно, несбывшихся на­дежд, озлобления и зависти к ближним, которые, по его мнению, за­няты как раз тем, чем лучше их мог бы заняться он сам. Нив юности, ни в зрелые годы европеец не знает ориентиров собственной жизни, не в состоянии понять ее цели, безрассудно мечется от одной специ­альности к другой, всю жизнь что-то осваивает...».

Этот мысленный эксперимент, предложенный М.К. Петровым, можно продолжить, но уже поменяв систему отсчета, и посмотреть на систему ценностей традиционных культур глазами человека техноген­ной культуры. Тогда привязанность человека традиционного обще­ства к строго определенным, консервативно воспроизводящимся ви­дам деятельности и его жесткая принадлежность от рождения до смерти к некой корпорации, клану или касте будет восприниматься людьми, воспитанными в новоевропейской культуре, как признак не­свободы, отсутствие выбора, растворения индивидуальности в корпо­ративных отношениях, подавления в человеке творческих, индивиду­альных начал. Может быть, это отношение в несколько обостренной форме выразил А.И. Герцен, написав о традиционных восточных об­ществах, что человек здесь не знал свободы и «не понимал своего до­стоинства: оттого он был или в прахе валяющийся раб или необуз­данный деспот».

Стабильность жизни традиционных обществ с позиций системы жизненных смыслов техногенной структуры оценивается как застой и отсутствие прогресса, которым противостоит динамизм западного об­раза жизни. Вся культура техногенных обществ, ориентированная на инновации и трансформацию традиций, формирует и поддерживает идеал творческой индивидуальности.

Обучение, воспитание и социализация индивида в новоевропей­ской культурной традиции способствуют формированию у него значи­тельно более гибкого и динамичного мышления, чем у человека тради­ционных обществ. Это проявляется и в более сильной рефлексивности обыденного сознания, его ориентации на идеалы доказательности и обоснования суждений, и в традиции языковых игр, лежащих в осно­вании европейского юмора, и в насыщенности обыденного мышления догадками, прогнозами, предвосхищениями будущего как возможны­ми состояниями социальной жизни, и в его пронизанности абстракт­но-логическими структурами, организующими рассуждение.

Все эти особенности функционирования сознания в разных типах культур детерминированы свойственными данным культурам глубин­ными жизненными смыслами и ценностями.

В культуре техногенных обществ система этих ценностей базирует­ся на идеалах креативной деятельности и творческой активности су­веренной личности. И только в этой системе ценностей научная раци­ональность и научная деятельность обретают приоритетный статус.

Особый статус научной рациональности в системе ценностей тех­ногенной цивилизации и особая значимость научно-технического взгляда на мир определены тем, что научное познание мира является условием для его преобразования в расширяющихся масштабах. Оно создает уверенность в том, что человек способен, раскрыв законы природы и социальной жизни, регулировать природные и социальные процессы в соответствии со своими целями.

Поэтому в новоевропейской культуре и в последующем развитии техногенных обществ категория научности обретает своеобразный символический смысл. Она воспринимается как необходимое усло­вие процветания и прогресса. Ценность научной рациональности и ее активное влияние на другие сферы культуры становятся характерным признаком жизни техногенных обществ.