Философия науки

Постепенно сформировалось 2 различных концепции:

1. Интернализм. Рассматривает внутреннюю логику развития научного знания. Считается, что знание уже включается в себя тенденции развития, никакие внешние факторы на это развитие повлиять не могут. Знание развивается исходя из внутренних закономерностей. Существовала до постпозитивизма.

2. Экстернализм. 30-е годы 20 века. Наука испытывает влияние извне. Если бы был набор методологический критериев, которые бы сказали, какая теория лучше, то к внешним критериям бы не обратились.

30-е гг: развитие социологии науки, социологии познания (наряду с философией науки).

Малкей: «Наука и социология знания», Бернал «Наука всего общества».

Философия науки включает в себя методологию и социологию науки (исследует взаимосвязь науки и общества).

А. Койре исследовал вопросы влияния социологии науки на естественные науки.

Наметим различие между двумя видами социологии познания.

2 направления социологии познания (науки):

1. Нормативное направление в социологии познания.

2. Когнитивное направление.

В науке учёный должен придерживаться определённых требований (норм), одни нормы касаются его внутренней деятельности (проверка результатов, не заниматься плагиатом).

Требования:

Требование универсализма (требования д/б едины).

Требование всеобщности (результаты принадлежат всем).

Требование критики (учёный должен быть первым критиком себя).

 

Позитивная социология знания:

Основная установка: учёный – одна из социальных групп, они не должны обладать какими-то преимуществами. Невозможно добиться знания об учёных от социологов, так как последние сами учёные. Учёных сложно изучать, их могут изучать только учёные. Поэтому самая неконтролируемая группа – учёные.

Гоби Бейкер, Стюард Гейз. Тирания слов – заблуждения, которые существуют и в истинность которых верят.

Т.о., наука является одним из видов символической деятельности (как религия, искусство, философия науки).

Символическая система.

Интерес к проблематике социокультурной обусловленности научного познания постепенно выделил ее в качестве особого предмета иссле­дования. На этой почве активизировались исследования, представ­ленные социологией научного знания.

Социология науки имеет достаточно прочную традицию, пред­ставленную идеями К. Маркса, Э. Дюркгейма, М. Вебера, К. Манхейма. В 50—60-х гг. XX в. в работах американского социолога Р. Мерто-на была предложена социологическая модель науки, которая сыграла существенную роль в ориентации современных исследований в этой области. Р. Мертон исследовал влияние на рост современной науки экономических, технических и военных факторов. Но главной облас­тью его исследований был анализ ценностно-нормативных структур, которые определяют поведение человека науки и которые Мертон обозначил как «научный этос». В своих ранних работах он продолжил и развил подход М. Вебера к анализу социальных истоков новоевро­пейской науки, важнейшим из которых он считал связь зарождаю­щейся науки с пуританской религиозной моралью. Позднее Мертон сформулировал концепцию научного этоса как набора ценностей и норм, регулирующих научную деятельность. К их числу Мертон отно­сил универсализм, коллективизм, бескорыстность и организованный

скептицизм. Эта ценностно-нормативная структура, согласно Мерто-ну, устойчиво воспроизводится в историческом развитии науки и обеспечивает ее существование. На ее основе формируется система конкретных предпочтений, запретов, санкций и поощрений. Они, в свою очередь, конкретизируются применительно к тем или иным со­циальным ролям в рамках института науки. Система институциональ­ных ценностей и норм стимулирует научный поиск, ориентирует на открытие нового. Открытие поощряется признанием коллег (звания­ми, почетными наградами, присвоением имени ученого сделанному им открытию и т.д.). Такого рода поощрения ценятся в науке больше, чем денежное вознаграждение.

Поскольку открытие является главной ценностью, значительное место в научных сообществах занимают приоритетные споры. Они, согласно Мертону, также регулируются научным этосом. Невыполне­ние совокупности этих норм порождает отклоняющееся (девиантное) поведение ученых (плагиат, шельмование конкурентов и т.п.).

В дальнейших исследованиях социологов науки было показано, что выделенные Мертоном ценности и нормы в реальной научной де­ятельности могут а конкретных ситуациях модифицироваться и даже заменяться альтернативными.

Американский социолог И. Митрофф показал на конкретном ма­териале проведенных им исследований, что в коммуникациях сооб­щества в ряде конкретных ситуаций эффективными оказываются ре­гуляторы, альтернативные тем, которые обозначил Мертон. Принцип универсализма, который предполагает оценку научных результатов в соответствии с объективными, внеличностными критериями, в ре­альной практике не соблюдается. Оценки учеными результатов своих коллег всегда личностны, эмоционально окрашены. К своим соб­ственным идеям исследователь чаще всего не относится критически, как это предполагает мертоновский принцип организованного скеп­тицизма, а отстаивает их, даже когда сообщество скептически отно­сится к получаемым результатам. Открытость исследований, полагае­мая принципом коллективизма в мертоновской характеристике научного этоса, часто нарушается режимом секретности.

М. Малкей, американский социолог науки, в своей книге «Наука и социология знания», переведенной на русский язык и опубликован­ной в 1983 г., отмечал несколько возможностей интерпретации иссле­дований Мертона и Митроффа. Первый подход связан с утверждени­ем неполноты выделенных Мертоном компонентов системы институциональных ценностей науки, второй — со скептицизмом в самом существовании таких универсальных ценностей.

Многие западные социологи науки склоняются к идее, что, по­скольку ценностная структура научного этоса исторически меняется и в конкретной практике научных сообществ могут применяться альтер­нативные ценности, сомнительно существование непреходящих, ус­тойчивых институциональных ценностей. Этот вывод, в духе идей П. Фейерабенда, хотя и с рядом оговорок, М. Малкей также склонен считать достаточно правдоподобным. Но тогда трудно провести разли­чие между наукой и другими формами познавательной деятельности.

Представления Мертона, бесспорно, могут уточняться. Это каса­ется не только пересмотра и дополнения выделенных им компонен­тов этоса науки. Необходимо учитывать, что институциональные цен­ности сопрягаются со структурой познавательных идеалов и норм. Причем и в институциональном, и в познавательном компоненте ценностной структуры науки следует учитывать сложную структуру идеалов и норм. В них можно выявить три взаимосвязанных уровня смыслов: смысловой уровень, выражающий отличие науки от других форм познания, конкретизацию и дополнение этих смыслов идеями и принципами, выражающими особенности культуры той или иной ис­торической эпохи, и, наконец, смысловые структуры, выражающие специфику познавательной деятельности в той или иной науке (осо­бенности физического, химического, биологического, социально-гу­манитарного исследования и соответствующие особенности регуля-тивов в научных сообществах). Эти особенности будут более детально рассмотрены ниже (см. «Основания науки»).

Из того факта, что в ряде конкретных ситуаций отдельные уче­ные не соблюдают строго и неукоснительно общие принципы науч­ного этоса, не следует, что эти принципы не имеют регулятивной функции и вообще не нужны. Здесь примерно та же ситуация, как и в следовании принципам нравственности, высказанным в библей­ских заповедях. Заповедь «не убий» является идеалом, а в реальной жизни она нарушается. Есть убийства, за которые следуют самые су­ровые уголовные наказания, и есть убийства, например на войне, при защите страны, за которые награждают. Однако отсюда не сле­дует, что идеал «не убий» не играет в общественной жизни никакой роли. Если этот запрет упразднить, то практически это означало бы поощрение убийства, и общество быстро превратилось бы в войну всех против всех.

Социология науки центрирует внимание на функционировании и развитии науки как социального института. В сферу ее проблематики попадают, прежде всего, коммуникации исследователей, организация сообществ, поведение ученых и их различные роли в сообществе, отношения между различными сообществами, влияние на науку эконо­мических, политических факторов и т.п.

Бесспорно, эти аспекты важны для понимания науки. Но здесь возникает вопрос: достаточны ли они, чтобы выявить закономернос­ти ее развития?

Во второй половине XX в. в западной философии и социологии науки обозначились два альтернативных подхода к исследованию ис­торического развития науки. Первый из них делал акцент на исследо­вании содержания научного познания, истории научных идей, разви­тии концептуального аппарата науки. Второй ориентировался на анализ влияния на науку социальных факторов, изучение деятельно­сти и поведения ученых в научных сообществах, их коммуникаций.

Первый подход получил название интернализма, второй — экстернализма. Каждый из них имел определенные модификации, пред­ставленные «сильной» и «ослабленной» версиями. В частности, силь­ная версия интернализма была представлена в позитивистской традиции, которая вообще игнорировала социокультурную детерми­нацию научного познания. Ослабленная версия представлена рядом постпозитивистских концепций философии науки, которые призна­вали влияние социокультурных факторов на научное познание. Но они рассматривались как интегрированные в логику объективного роста знания (К. Поппер, И. Лакатос, С. Тулмин).

Экстерналистский подход также имел свои версии. Ослабленная версия была представлена в работах Р. Мертона. Он признавал, что со­циология науки должна взаимодействовать с философией и методо­логией науки. Без этого взаимодействия сама по себе она не имеет средств анализа того, как развиваются научные идеи. Социология на­уки ставит целью выявить социальные условия и мотивы исследова­тельской деятельности. Она имеет свой особый предмет, отличный от предмета философии науки.

Сильная же версия экстерналистского подхода полагает, что по­скольку развитие знания социально детерминировано, то социология науки поглощает проблематику философии и методологии науки. Ос­нованием для такой точки зрения является довольно сомнительный тезис, что для роста научного знания решающими служат процедуры его социального конструирования в деятельности ученых в лаборато­риях, цепочки их решений и обсуждений, коммуникации исследова­телей, осуществляющих выбор той или иной концепции. Познава­тельные процедуры здесь сводятся к социальным отношениям исследователей. Эта позиция довольно четко излагается К. Кнорр-Цетиной, специалистом в области микросоциологических исследований науки. Она считает познавательное отношение «природа — науч­ное знание» внешним для науки и не раскрывающим механизмы фор­мирования знания. Главными характеристиками этих механизмов она полагает социальные отношения исследователей в рамках научной лаборатории.

Уязвимость подобной позиции можно проиллюстрировать следу­ющей мысленной ситуацией. Представим себе сообщество халтурщи­ков, которые, получив финансирование, устраивают диспуты, обсуж­дения, конференции, поощряют друг друга, присваивают различные почетные титулы, а на выходе никакого нового результата не дают (сюжет, не так уж далеко отстоящий от реалий современной жизни). Микросоциолог обнаружит там все признаки отношений между ис­следователями, которые он полагает достаточными для генерации но­вого знания. Но такового знания не производится. Абстрагируясь от содержательных аспектов научной деятельности, ориентированной на познание исследуемых объектов, невозможно выявить механизмы роста научного знания.

Крайние версии как интернализма, так и экстернализма гипертро­фированно выделяют только один из аспектов исследовательской де­ятельности. Ослабленные версии более перспективны в том отноше­нии, что они не отрицают важности оппонирующего подхода для понимания исторического развития науки.

Противоположные подходы к анализу развития науки нашли свое выражение в историко-научных исследованиях. Длительное время в таких исследованиях доминировала интерналистская версия. Исто­рия науки рассматривалась как развитие идей, теорий, концепций. В XX столетии появились работы, посвященные социальной истории науки (Дж. Бернал, Б. Гессен, Дж. Ниддам), которые могли быть отне­сены к ослабленной версии экстернализма. В настоящее время обозначенные подходы сохраняются. Вместе с тем все актуальнее ста­новится задача разработки таких концепций развития науки, которые интегрировали бы позитивные элементы, содержащиеся как в интерналистских, так и в экстерналистских подходах.