Философия науки

Рассмотрение проблемы времени в гуманитарном знании может опе­реться на важнейшие идеи философов, размышлявших о природе време­ни и пространства. Из концепции времени Канта следуют две идеи, важ­ные для выяснения как форм присутствия времени в познании, с одной стороны, так и способов познания самого времени — с другой. Первая — это идея об априорности (a priori — до опыта) времени как необходимом представлении, лежащем в основе всего познания как его «общее условие возможности». Оно представлено аксиомами, главными из которых явля­ются следующие: время имеет только одно измерение; различные време­на существуют не вместе, а последовательно. Эти основоположения име­ют значения правил, по которым вообще возможен опыт как следствие чувственного созерцания, они наставляют нас до опыта, а не посредством опыта, как априорное знание они необходимы и строго всеобщие.

Признавая, что кантовская идея априорности времени имеет фунда­ментальное значение для философии познания в целом, независимо да­же от трактовки самого происхождения априорности, будем исходить из того, что априорность представлений о времени укоренена в культуре, в материальной и духовной деятельности человека. Однако известно, что каждое новое поколение обретает представления о времени не толь­ко как следствие собственной деятельности и опыта (a posteriori — после опыта), но и как наследование готовых форм и образцов, т.е. уже имею­щихся в культуре представлений о времени. Необходимо признать, что представления о времени априорны и для абстрактно-логического по­знания, и интуиции — в целом, для рассудка и разума. В этом случае имеет место априорность всеобщего и необходимого теоретического знания, доопытного и внеопытного по самой своей сущности.

Вторая важная идея, следующая из кантовского понимания време­ни, — это видение его как «формы внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния», как «непосредственного ус­ловия внутренних явлений (нашей души)», определяющего отношение представлений в нашем внутреннем состоянии1. Из этих высказываний видно, что Кант ставит проблему «субъективного» времени, понимая, что, в отличие от физического, это собственно человеческое время -длительность наших внутренних состояний. И сразу следует подчерк­нуть, что имеется в виду не биофизическая характеристика процессов психики и не субъективное переживание физического времени (напри­мер, один и тот же интервал переживается по-разному в зависимости от состояния сознания и эмоционального настроя), а время «внутренних явлений нашей души», бытийственная (объективная) характеристика на­шей экзистенции. Эта фундаментальная идея Канта о соотношении субъекта и времени, как известно, подверглась широкой критике, неод­новременно послужила толчком для развития нового понимания време­ни в таких направлениях, как философия жизни, феноменология и экзи­стенциализм, а также социально-гуманитарного знания.

Французский мыслитель А. Бергсон, разработавший концепцию вре­мени как длительности, «дления» (duree), пересматривал все основные понятия философии с точки зрения этой концепции, в том числе глав­ные категории теории познания — субъект и объект. Он пришел к выво­ду, что «их различия и их соединения должны быть поставлены скорее в за­висимость от времени, чем от пространства»1. Полемизируя с Кантом, он вместе с тем вдохновляется его идеями о времени как «внутреннем чувстве», о связи с ним субъективности. Однако время для него не апри­орная форма внутреннего созерцания, но непосредственный факт, постигаемый внутренним опытом. Как длительность, время предстает неделимым и целостным, предполагает проникновение прошлого и настоящего, творчество (творение) новых форм, их развитие.  Введение Бергсоном понятия длительности свидетельствует об опреде­ленной философской переориентации, связанной со становлением  исторического самосознания науки, с исследованием методологии исто­рического познания, попытками описывать саму реальность как историческую. Он осознает, что время человеческого, духовного и социаль­ного существования — это иная реальность, исследуемая и описываемая  догами методами, нежели физическая реальность.

Для понимания природы времени в познании и способов его описа­ния особую значимость имеют опыт и идеи герменевтики. Время осмыс­ливается здесь в различных формах: как темпоральность жизни, как роль временной дистанции между автором (текстом) и интерпретатором, как параметр «исторического разума», элемент биографического метода, компонент традиции и обновляющихся смыслов, образцов. Поэтому прежде всего значимо то, что в герменевтике, и в первую очередь у В.Дильтея, время становится внутренней характеристикой жизни субъ­екта, ее первым категориальным определением, основополагающим для всех иных определений. Время рассматривается как особого рода катего­рия духовного мира, обладающая объективной ценностью, необходимая для того, чтобы показать реальность постигаемого в переживании. Дильтей специально обратился к методологии исторического познания, наук о духе, культуре, и проблема времени разрабатывалась им уже в контекс­те «критики исторического разума». Он тесно увязал развитие общей те­ории понимания и интерпретации с развитием методологии истории, ис­торизмом, что, в свою очередь, предполагает выявление их связи с определенным пониманием времени, с разведением значения этих кате­горий в естественных и гуманитарных науках. В естествознании время связано с пространством и движением, с понятием каузальности; оно де­лится на точно ограниченные отрезки, на происходящие в них процессы, что возможно, если время сводится к пространственным процессам. В науках о духе и культуре время носит исторический характер, тесно связано с внутренним смыслом и памятью, которая служит ориентации в настоящем и будущем. В историческом времени ничто не ограничивает­ся и не обособляется, прошлое и будущее одновременно проникнуты друг другом, настоящее всегда включает в себя прошлое и будущее.

В герменевтике существует еще один опыт осмысления времени, так­же значимый для понимания методологии социально-гуманитарных на­ук. Речь идет о «герменевтическом значении временного состояния», как определил эту проблему Г. Гадамер в главном своем труде «Истина и метод». За этим стоит постоянно возрождающийся вопрос: как интер­претировать текст — из времени автора или из времени истолкователя (разумеется, если их время не совпадает)? Известно, что более позднее понимание текста обладает преимуществом: оно может быть более глу­боким по отношению к изначальной трактовке, что говорит о неснимаемом различии между ними, заданном исторической дистанцией. Этот подход предполагает иные оценки роли времени в герменевтичес­ком понимании и интерпретации.

Обоснование фундаментальности «нефизического», исторического, экзистенциального времени связано с именем М. Хайдеггера, с осуще­ствленным им «онтологическим поворотом» в трактовке герменевтичес­кого понимания, что изложено в его главном труде «Бытие и время». Ес­ли для Хайдеггера вообще встает вопрос о смысле бытия, то в качестве этого смысла обнаруживается время. Оно предстает как тот горизонт, внутри которого вообще достигается понимание бытия. Эта иная, чем традиционно «физическая», трактовка онтологии времени, более глу­бинная, не только предваряющая вычленение некоторых конкретных форм времени, но иначе воспринимающая сам «статус» времени в пони­мании бытия, в понимании человека, его существования и познаватель­ной деятельности. Обращение к трактовке проблемы времени и позна­ния Хайдеггером плодотворно не только в ее глубинных смыслах, но и в обогащении самого круга исследуемых проблем, часто совершенно нео­жиданных и, по существу, не исследованных. Среди многих пример можно указать на идеи «Пролегоменов к истории понятия времени», где, в частности, он вводит понятия «вневременных предметов», которые яв­ляются темой математических исследований, а также «надвременных», вечных предметов метафизики и теологии1. Очевидно, что такой поворот темы особенно значим для проблемы времени в научном познании.

Опираясь на идеи ведущих философских учений о времени, обратимся к конкретным областям социально-гуманитарного знания для рассмотре­ния опыта понимания времени и способов его представления в этой сфере.

Проблема времени в гуманитаристике фундаментальна, в той или иной степени она исследуется давно, однако скорее эмпирически, описа­тельно, нежели концептуально. Проблема социального времени, специ­фика исторического времени, природа времени в различных социальных и гуманитарных науках — вот наиболее распространенные направления исследований, т.е. само течение времени порождает изменение. Такой подход соответствует достаточно давно осуществленному П. Сорокиным и Р. Мертоном различению «астрономического» и «социального» време­ни2, долгое остававшемуся без внимания, хотя параллельно, например, в экономической литературе также нащупывалось различение времени двух типов — времени как «схемы мышления» и времени как «двигателя опыта». В исторических исследованиях присутствуют оба типа времени, хотя и в «разных пропорциях», что также зависит оттого, идет ли речь о времени наблюдающего или действующего субъекта. Познание истори­ческого времени происходит в «пространстве социальных наук», в част­ности политологии, экономики, социологии и психологии.